Зият Пайгин: «Наша арена может конкурировать с любой в мире»

Клубы КХЛ начинают серию товарищеских игр: 3 августа стартует ежегодный турнир в Сочи, в котором примет участие и «Авангард». Защитник команды Зият Пайгин в начале прошлого сезона перестал попадать в состав «Торпедо», но раскрылся в омском клубе и дошёл с ним до финала Восточной конференции. 28-летний хоккеист, игравший ранее за «Ак Барс», «Сочи», фарм-клуб «Эдмонтона», «Локомотив», «Нефтехимик» и шведский «Тимрё», перешёл в новую команду в октябре и стал одним из лидеров оборонительной линии.

«Наша арена может конкурировать с любой в мире»

– Зият, говорят, что Омск – это хоккейный город. Это ощущается?

– Самая настоящая хоккейная атмосфера. Помню это, когда с «Ак Барсом» приезжали в Омск ещё по детям, играть на финале. Хорошо чувствовалась эта атмосфера ещё в старом дворце, который весь был забит болельщиками. Сейчас построили новую арену, практически всегда здесь по 12 тысяч болельщиков. Омичам интересен хоккей, наша команда – все болеют за неё и переживают. Не каждый город может похвастаться уровнем знаний о команде.

Люди смотрят на весь уровень хоккея в Омске – от малышей до взрослых. В «Авангарде» маркетинг проделывает большую работу в социальных сетях и не только. «Авангард» делает акцент на этом, за счёт этого хоккей в регионе популяризируется. Люди работают не просто так: всё, чтобы болельщикам и СМИ было интересно.

– Вы поиграли в Северной Америке, вам есть с чем сравнивать «G-Drive Арену». Как вам она по функционалу?

– Наша арена может конкурировать с любой в мире. Есть всё необходимое для нас, но все люди разные. Кому-то нравится, кому-то – нет. Я как игрок могу судить, меня лично арена устраивает. Все знакомые, моя семья говорит, что арена классная. Сейчас все строят новые, современные арены, есть с чем сравнивать.

– В «Авангарде» до недавнего времени работал, пожалуй, самый яркий председатель совета директоров клуба КХЛ – Александр Крылов. Часто ли приходилось пересекаться с ним?

– Наверное, только после игр, когда он заходил поздравить с победой.

– Каким показался со стороны?

– Тяжело сказать, потому что мы не контактировали друг с другом. Я видел после матчей, что человек болел командой, он хотел сделать Омск суперхоккейным городом, построить арену. Не каждому руководителю удастся за короткий срок привлечь инвесторов, построить арену – это большая работа и немаловажный фактор. Как говорится, результат налицо.

– Как оцените минувший сезон и выход в финал конференции?

– В целом хорошо. Всегда есть, куда расти и стремиться. Важно сделать выводы и идти дальше. Если оценивать сезон по пятибалльной шкале, то, наверное, четыре или четыре с минусом можно поставить.

– Довольны своей игрой?

– Есть моменты, которыми доволен, и противоположные. Когда в течение регулярного чемпионата приходится переходить в другую команду, где своя система, то приходится перестраиваться. В каких-то моментах сразу получается, а иногда тренерский штаб работает над этим. Другое дело, когда сезон начинаешь с командой и идёшь с ней дальше. Тогда можно полноценно оценить, доволен ли своей игрой или нет. Поэтому тяжело оценить, но скорее я удовлетворён, чем наоборот.

– Какими моментами остались недовольны?

– Игра в обороне: в этом сезоне нам забивали слишком много голов. Не скажу, что они глупые, но можно было избежать ошибок и сыграть более рационально.

«Было бы проще, если бы Кравец работал с начала сезона»

– Интересное совпадение: Дмитрия Рябыкина уволили 10 октября, а вы перешли в «Авангард» на следующий день…

– Действительно, совпало так. Мне кажется, что Рябыкин был в курсе о моём переходе. С ним разговаривали или советовались, ведь без ведома главного тренера не могут взять игрока. Так совпало, что я зашёл в «Авангард» в момент, когда происходили перестановки.

– Какая атмосфера была в раздевалке, когда вы только пришли?

– Никаких упаднических настроений ни у кого не было. Все понимали, что сезон длинный, и всё в наших руках. Может быть, что-то было до меня, когда я ещё находился в «Торпедо». Но после – всё отлично. Никакого уныния, лишь позитив. Мы и так находились внизу турнирной таблицы, нужно было исправлять эту ситуацию.

– Удалось ли в полной мере адаптироваться в системе Михаила Кравца?

– В принципе, да. С Михаилом Григорьевичем мы давно знакомы: я знал, что он требовательный тренер, у него своя система игры. Как и я, он пришёл в «Авангард» после начала сезона. Возможно, было бы проще, если бы он начал сезон сразу главным. Он тоже перестраивался, смотрел и анализировал, как лучше поступить, кого куда поставить и так далее. Это тоже целая наука и система.

– Хоккей, который ставил Кравец оказался привычным?

– Всё, понятно, объясняли, если команда делала ошибки. Без ошибок нельзя, но системных было меньше. Всё зависит от индивидуализма игроков.

– Насколько удобно было играть в большинстве, учитывая, что акцент в последнем броске делают на крайних нападающих?

– Система была заточена на эти моменты, голов забили много. Насколько я помню, мы были первыми по реализации большинства, поэтому тренерский штаб делал всё правильно. Он пробовал разные варианты, смотрел на эффективность. Они делали так, как будет лучше команде. Зачем что-то менять, если это работает? Да, возможно, не всегда работало, были спады, но потом вновь работало.

– Были ожидания, которые в итоге не осуществились?

– Никаких мыслей не было, потому что просто хотелось играть в хоккей. В Нижнем Новгороде, перед уходом из «Торпедо», я в состав не проходил, меня в нём не видели, а я хотел играть. Тренировки не заменят игру, и уже было не до того, приходилось думать об околохоккейных новостях. Больше стараешься быть готовым к официальной игре.

– В чём сильная сторона Кравца как тренера и человека?

– Михаил Григорьевич – хороший человек, которому можно позвонить и обратиться за помощью. Он готов помочь и подсказать в разных моментах. Я с ним, конечно, первый раз работаю, как с главным тренером. В «Сочи», когда мы пересекались, он был вторым. И это чуть разные обязанности в плане ответственности. Сейчас он несёт её больше и чаще спрашивает с игроков за результат.

– Рассказывают, что он хороший психолог, который чувствует ментальность человека…

– Конечно. В этом плане, наверное, заключается главная работа тренера. Ведь мы все разные по темпераменту, с каждым необходимо работать индивидуально.

«У нас команда не хуже, чем у «Ак Барса»

– Что не получилось в плей-офф? Какие факторы не сложились?

– Основной фактор – это реализация. В последней серии фортуна от нас отвернулась, хотя в играх с «Сибирью», «Металлургом» реализация была на высоте. Не могу кого-то упрекнуть, что мы не играли или не горели.

– Какая из серий оказалась наиболее тяжёлой?

– Во всех было непросто. Все команды бились и старались. Кто-то из ребят у нас с первого раунда играл с травмами. Это плей-офф – игра кость в кость, малой кровью здесь не отделаешься.

– Порез руки Дамира Шарипзянова в Магнитогорске выглядел со стороны страшно. Как команда отнеслась к такой травме?

– Да, со стороны это выглядит жутко – у меня такой же порез был с «Торпедо». Когда мы узнали, что серьёзного повреждения у Дамира нет, то выдохнули. Пожелали поскорее восстановиться.

Дамир – боец, вышел и отыграл с травмой. Дорогого стоит его поступок – капитан, всё-таки. Он понимал, что таким поступком будет больше мотивировать команду. Самое обидное, что это повреждение произошло на последних минутах последнего матча, когда уже было понятно, что мы выиграем. Произойди это в начале серии или в другой ситуации, когда времени для восстановления было больше, не так обидно. Но хорошо, что всё хорошо сложилось.

– Была особая принципиальность в играх против «Ак Барса»? Ждали серии именно против них?

– В плей-офф всё равно сталкиваешься друг с другом. Сколько лет уже «Ак Барс» с «Авангардом» играют в плей-офф – это хорошие игры, в которых получаешь максимальное удовольствие, отдаёшься ради них. Бывает, что-то не получается, но когда выигрываешь, случается эмоциональный подъём. Игры идут через день и нет времени расстраиваться, просто идёшь дальше.

В серии с «Ак Барсом» не столько принципиальность играла свою роль, сколько проход в финал Кубка Гагарина. Все игры в плей-офф были принципиальными из-за желания пройти дальше – это лучше для всей команды. Чем выше команда заходит, тем сильнее тебя оценивают и наблюдают за всей командой.

– Вы работали с Зинэтулой Билялетдиновым. Понимали, насколько тяжело будет против «Ак Барса», учитывая их мастеровитый состав?

– Не особо акцентировали на этом внимание. Мы разбирали их игру, но старались акцентировать моменты на своей. Нам надо было играть в свой хоккей, а не подстраиваться под «Ак Барс». Да, у них много игроков, которые выигрывали трофеи, но и у нас не хуже команда. Не повезло, проиграли, но будем дальше работать.

– После первой встречи пошли разговоры, что «Авангард» проигрывает из-за тренерских ошибок. Согласны ли с этим? И почему уступили в финале конференции?

– Из-за нереализации моментов. Возможно, надо было больше их создавать у ворот казанцев, но мы уже сыграли и проиграли.

– Что сказал Кравец в раздевалке после последней игры?

– Я точно не помню. Поблагодарил за игру, за тот шаг, который мы сделали, когда находились на десятом месте. В принципе, результат неплохой, но могли сыграть лучше. Не было никакого негатива, только позитивные моменты.

– Продолжали следить за плей-офф после вылета?

– Конечно, смотрели. В том числе, за тем, чтобы почерпнуть что-то для себя. Тот же ЦСКА, который столько седьмых игр забрал. «Ак Барс», который проигрывал 1-3 и вернулся в серию. Это всё не просто так: опыт, система, прочие определённые вещи.

– Персонально за кого-то болели в финале?

– Такого не было. Когда получалось – смотрели, в основном, обзоры.

– Удивились победе ЦСКА над «Ак Барсом»?

– Ничего не ожидал и не болел ни за кого. Просто смотрел как болельщик за игрой и получал удовольствие.

«Сейчас берут пример с НХЛ, где каждый приходит в команду после отпуска готовым»

– В одном из интервью вы говорили, что хотели бы улучшить скорость и катание, получается ли это сейчас? Как готовитесь к сезону?

– Собираемся с ребятами, у нас есть тренер, который помогает. Много в хоккей играем: например, три-четыре тренировки на льду, а в пятый день – игровая. Сейчас все хорошо катаются, поэтому надо подтягивать этот компонент. Надо работать над всеми качествами, нет предела совершенству. Чуть больше времени, наверное, уделяю броску, но хочется над всем по чуть-чуть работать, чтобы довести до автоматизма.

– Правда, что в современном хоккее можно становиться лучше в 30 и более лет?

– Конечно. Идёт тенденция, когда все работают над собой по сравнению с прошлыми сезонами. Нет разницы, сколько лет спортсмену – все стараются следить за собой. Есть понимание, что питание, восстановление и подготовка дают большой результат.

– Сколько вам времени достаточно для отдыха в межсезонье?

– Чем больше отдыхаешь, тем тяжелее входить в рабочий ритм. В нынешнем году мы работаем с начала июня, а до этого съездили с семьёй отдохнуть. Потом постепенно начал готовиться: сначала земля, потом потихоньку занятия на льду.

– Клубы начинают командную подготовку чуть ли не в августе. Вам как хоккеисту это в плюс или в минус?

– Хотя ты и тренируешься самостоятельно с тренером, но больше времени проводишь с семьёй. Сейчас берут пример с НХЛ, где каждый приходит в команду готовым.

– В 16 лет ваш рост примерно составлял 190 см. Не тяжело ли приходилось организму в тот момент и в дальнейшем, учитывая резкое развитие физических данных?

– Как видите, всё нормально сложилось (улыбается). Сейчас всё в порядке, но всё равно поддерживаю форму. Разминки, заминки, чтобы все суставы хорошо себя чувствовали. После сезона восстанавливаешься, все болячки убираешь – для этого лето и дано.

– Ваш отец на любительском уровне играл в баскетбол. Не было ли желания заниматься этим видом спорта?

– Иногда играли ради разнообразия. В детстве в лагере в разные игры играешь. Командных видов спорта много, и близких к хоккею в том числе. Но целенаправленно не занимался другим видом спорта. Только в целях развития кругозора. Сестра у меня играла в большой теннис, я тоже играл. Разрывали меня там как тузик грелку.

«Брагин понимал каждого, за него всегда бились»

– В 2014 году вас вызвали в молодёжную сборную России, которую возглавлял Валерий Брагин. Не дрожали коленки в первое время?

– Такого не было. У нас тогда бригада в тренерском штабе была супер: Анвар Гатиятулин, Евгений Корешков, Владимир Куликов, Брагин – главным. Тренерский коллектив был великолепным. Они в совокупности дали нам всё. Благодаря их наработкам заняли второе место на турнире.

– Каким показался Валерий Николаевич, когда увидели и пообщались с ним впервые?

– Очень интересный человек. Открытый и тренер-психолог, как вы говорили. Брагин понимал каждого, за него всегда бились. Каждый игрок, который там был, хотел победить за тренера, команду и страну. Атмосфера внутри команды будоражила, мурашки шли по коже.

– Какую философию прививали команде?

– Чтобы мы играли и наслаждались игрой. По-моему, когда мы датчан по буллитам еле-еле обыграли, Брагин зашёл в раздевалку и сказал, что всё нормально. Он излучал максимальный позитив, не было никакого негатива. И мы с командой чувствовали спокойствие, не было вообще никакой паники. Потом Чехии проиграли, но микроклимат был, как и после игры с Данией. Расстроились, но собрались и пошли до финала.

– Помимо финала, был ли ещё памятный матч на турнире?

– Победа над США 3:2 в четвертьфинале. Потом также Швецию обыграли: игры в группе (2:3) и в полуфинале (4:1) – совершенно разные. А финал – это всегда 50 на 50.

– В финале вы проигрывали канадцам 1:5, но отыграли 3 шайбы. Оставался ещё период, чего не хватило, чтобы сравнять?

– Времени во втором периоде. Начали забивать, хорошо пошло у нас. Если бы побольше времени, то, возможно… Но это из серии «если бы да кабы».

«В Швеции мне много помогали – у них это в порядке нормы»

– Был ли интерес от команд НХЛ на тот момент?

– Никто ничего не говорил, даже голова не была этим забита. Мы никуда и не ходили, арена находилась рядом с гостиницей.

– В 2017 году вы поехали в Канаду. Были какие-то вау-моменты?

- Как таковых не было. Классная арена была в Эдмонтоне, просто космическая. У них система подготовки была иной, чем у нас в России. Мы только сейчас стремимся к этому подходу: поздний приезд на сборы, самостоятельная подготовка и профессиональное отношение к питанию. Возможно, в каких-то моментах было удивление, но не особо критичное и фундаментальное. Я понимал, что там другая культура, быт, под который необходимо было перестроиться. Например, в России на тот момент ещё не было маленьких площадок. Также важно было привыкнуть к силовому и мобильному хоккею.

– Удивлялись их отношению к хоккею? Или их подготовке к матчам и прочему?

– Главное, что бросалось в глаза – это отношение к питанию. Работа с диетологами – им важно было, как и чем питаться. Это сейчас есть в каждой команде, а тогда было не так развито. Конечно, когда оттуда возвращаешься, уже по-другому начинаешь мыслить и готовиться. Возвращаешься уже другим человеком, опять приходится привыкать к новому менталитету, уже с более профессиональным отношением в первую очередь к себе.

– После этапа в Канаде было легче адаптироваться в Швеции?

– Да, всё было не просто так. Когда я играл в системе «Эдмонтона», там был Антон Ландер. Я поехал в Швецию и играл в команде, где вторым тренером был отец Антона. По ходу сезона он стал главным. Случился бы ряд этих событий, не поиграй я в Канаде, не знаю. Каждый этап – это знакомство с людьми.

– Как вам игралось в шведском чемпионате за «Тимрё»?

– Мне понравилось, я там быстро адаптировался. Динамичный, быстрый хоккей. Не так много силовой борьбы, но мне было её достаточно. Также много быстрых и техничных игроков. Например, Линус Умарк, Сами Леписто, Либор Шулак.

В Швеции мне много помогали – у них это в порядке нормы. Постоянно предлагали подвезти в первое время там. Взаимопомощь у них – это стандартная вещь для шведов.

– В какой момент в Канаде поняли, что придётся вернуться в Россию?

– Сначала я просил обмен. Когда понял, что не буду играть, смысла не было просто так сидеть, тренироваться. Спокойное, лёгкое решение – без всяких стрессов вернуться в Россию.

«Когда моложе, боишься тестов, а сейчас наоборот акцентируешь внимание на этом»

– Вы вернулись в Россию в «Локомотив», но не было желания попробовать себя вновь в системе «Ак Барса»?

– Так сложились обстоятельства. Прямых разговоров с «Ак Барсом» у меня не было, агент общался со всеми сторонами. Помню, Дмитрий Квартальнов звонил, спрашивал, в каком я состоянии и готов ли приехать. Я сказал, что, конечно, готов. Мне было приятно, что тренер, который хочет тебя видеть в команде, позвонил и поинтересовался состоянием дел. У меня времени думать не было, уже шёл сезон и надо было входить, доигрывать его.

– Каково было работать с Зинэтулой Билялетдиновым?

– Мы с Дамиром Мусиным зашли в основную команду, нам было лет по 19. Нас никто не ругал, спокойно относились. Было право на ошибку, но на второй год его уже не было. Применялись бы и санкции, и требования были другие. Спасибо Билялетдинову, что многому нас научил и дал понять, как и что. «Ак Барс» – это полезная школа, никаких обид не осталось. Была возможность – нас выпускали, нам было-то по 19 лет.

Я благодарен всем тренерам, с которыми работал. Даже негативный опыт для меня играл в плюс. Каждый хотел слепить из меня что-то полезное для команды.

– Читаете хоккейные телеграм-каналы?

– Я подписан на некоторые каналы, но читаю их редко. Бывает, что иногда захожу посмотреть, особенно, когда команда играет. Интересно почитать, но не бегу сразу читать, как приходят уведомления.

– Как относитесь ко всему, что пишут в хоккейном пространстве?

– К критике – спокойно. Для всех хорошим не будешь. Что-то получается, что-то – нет. Главное, что есть поддержка со стороны. Возможно, людям со стороны виднее, как я играю. Я делаю это, как умею. Вбросы и прочие дела – это, наверное, работа журналистов. Сейчас мы записываем интервью – и кому-то это будет интересно. А кто-то скажет, что ересь несу. Все люди разные, у всех свои интересы.

– Блиц! Лучший партнёр за всю карьеру?

– Ринат Мамашев, Евгений Медведев, Янне Яласваара, Шон Хешка и Крис Уайдман. С тем же Медведевым мы, возможно, играли немного, но сразу нашли общий язык. Евгений много помогал, я многому научился у него, когда следил за его игрой, будучи молодым.

С Хешкой было максимально комфортно. Мы много играли в одной паре, было очень легко это делать вместе с ним. Всегда находили взаимопонимание. Мы не общались на одном языке, но Шон был своим парнем, как и Яласваара.

С Мамашевым сидели рядом в раздевалке. Ринат – очень умный и не просто так получил аккредитацию агента в НХЛ. Рад за него.

– Самый неудобный соперник в сезоне?

– «Ак Барс».

– А самый неудобный игрок?

– Наверное, Александр Радулов. Прыткий, тяжело к шайбе подобраться.

– Нелюбимое упражнение?

– Нет таких. Раньше не сказал бы, что любил тренажёрный зал, а сейчас наоборот. С возрастом замечаю, что проще к этому отношусь. Когда моложе, то боишься тестов и остального, а сейчас наоборот акцентируешь внимание на этом.

– В чём сила хоккея?

– В единстве. Те, кто едины, как коллектив, команда, вся организация, у тех всё и получается. Это путь к победе.

 Дмитрий Лёвин